Приют. Страница 7

Изрыгая ругательства, Олег сделал шаг в направлении Ярика и занес ногу для следующего удара; с другой стороны размахивал кием Кирюша. Стиснув до ломоты в зубах челюсти, Ярик нырнул под удар кием и, оказавшись у самых ног толстяка, взмахнул бритвой. Наточенное до невидимости лезвие косо вошло в пах Кирюши, погрузившись больше чем наполовину.

С гулким стуком кий упал на пол, мужчина с недоверием смотрел на внезапно появившийся у него между ног предмет, из блекнущих губ вырвался жалобный писк, и он, сделав два неуклюжих шага вправо, завалился на стул. Там он и остался сидеть с застывшим лицом, лишь глаза безумно вращались, словно пытаясь охватить собой все пространство.

Митрич пожирал глазами надвигающегося на него громилу. Срезанное ухо свисало, как лоскут отклеившихся от времени обоев, лицо стало багрово-фиолетовым. Он нервно щупал болтающееся ухо, ослепительно-белые белки глаз в красных прожилках выскакивали из орбит:

– Ты… Ты!.. Сучий выродок, да как… ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?!

Митрич чуть не рассмеялся от наивности вопроса, однако в следующее мгновение что-то острое с силой вонзилось ему в бок, разрывая одежду и перемешивая внутренности. Внутри что-то взорвалось.

Охнув, он повернулся назад и увидел стоящего перед собой второго здоровяка, взгляд выхватил горлышко разбитой бутылки – «розочку», которую тот сжимал в руке, ее зазубренные края были темно-красными. Глаза крепыша горели от возбуждения, но к ним также примешивался страх. Он медленно поднял свое страшное оружие, и в этот миг Митрич коротко чиркнул бритвой (дзынь!) и снова отскочил назад.

Леденящий кровь вопль на некоторое время заполонил все остальные звуки – лезвие бритвы начисто отсекло мизинец здоровяка, и, наткнувшись на серебряный перстень, опоясывающий безымянный палец, оставило на нем глубокую царапину. «Розочка» звякнула, упав на пол. Жалобно подвывая, мужчина поднес раненую руку ко рту и принялся старательно зализывать рану.

Ярик с трудом поднялся на ноги, взгляд его метался в поисках какого-нибудь подобия оружия. Осколки пивных кружек и пустых бутылок, лужи крови и пива, обломки старых столов и стульев… Олег подошел почти вплотную.

– Я плохо расслышал, малыш. Так кто все-таки выиграл? – вкрадчивым голосом спросил он.

Ярик молчал, собираясь с мыслями. Бритва осталась в жирных складках тела Кирюши – он все так же неподвижно сидел на стуле, похрюкивая, толстые пальцы обхватили скользкую от крови рукоятку, но он все еще не решался извлечь бритву из раны. Под просевшим стулом уже образовалась большая лужа, и на первый взгляд можно было подумать, что сидящий на стуле грузный мужчина просто перебрал виски и сделал пи-пи прямо в штаны. До него было метра три, не больше, но Олег был уже совсем рядом…

Митрич бросился к зализывающему руку громиле. Тот расширенными глазами смотрел на него, не в силах пошевелиться. Первый удар бритвы прошел вскользь, и мужчине удалось немного пригнуться вниз, лезвие лишь срезало лоскут кожи с волосами дальнобойщика. Митрич вертелся вокруг него, как матадор вокруг быка, верзила лишь неуклюже топтался на месте в луже собственной крови, тряс головой и что-то мычал, отчего действительно был очень похож на быка. Митрич был так занят им, что забыл про здоровяка в ковбойке. Тем временем громила с отсеченным ухом вытащил из-за пояса широкий охотничий нож и подошел к неподвижно лежавшей у выхода девушке.

Наконец подходящий момент настал, и Митрич плавным движением бритвы рассек горло верзиле. Раздалось глухое бульканье и тяжелый стук обмякшего тела, затем нога, обутая в грубый запыленный ботинок, пару раз дернулась и замерла.

Снова раздался пронзительный визг; Митрич раздраженно обернулся и увидел толстуху в грязном переднике – зажав уши мясистыми руками, она билась в истерике. Боковым зрением Митрич увидел бармена, который сосредоточенно возился в шкафу. Решив, что пока он не представляет опасности, Митрич поискал взглядом брата. Боль в боку нарастала, подобно приближающемуся шторму, в висках тяжело пульсировало.

Ярик осторожно отступал назад, с трудом уворачиваясь от кулаков Олега, интуиция заботливо подсказывала ему, что, если хоть один из них достигнет цели, ему больше не придется беспокоиться о себе и Митриче и его близкими друзьями станут могильные жуки с червями.

– Эй! Эй, придурок!

Ярик повернул голову в сторону, откуда раздавался голос, и тут же получил такой удар в бровь, что ему показалось, будто его сбил поезд. Мгновенная россыпь черных точек, резкая боль, и он провалился в темноту.

– Ты не слышишь?! Я тебе! – Здоровяк с болтающимся ухом, ухмыляясь, смотрел на Митрича. Он присел возле девушки и прижал лезвие ножа к ее бледной шее. – Еще один шаг, и я поиграю с ней в хирургию. Игра называется, – он на секунду задумался, – отрежь мне башку к едрене-фене. – Он залился лающим смехом в восторге от собственной шутки. – Бросай свою игрушку, иначе я перережу ей глотку.

Митрич оскалился:

– Нет проблем. Ты думаешь, я буду горевать из-за ее смерти?

Верзила в ковбойке замялся.

– Конечно, нет. Смерть этой шлюшки не особенно заденет тебя. Но, возможно, ты будешь горевать над его смертью, – прозвучал голос Олега. Он поднял кий, выроненный Кирюшей, и аккуратно, почти бережно установил его на шее лежащего без сознания Ярика, удобно уперев конец прямо в ложбинку, чуть выше кадыка.

Митрич внезапно расслабился:

– Ладушки, пацаны, все в порядке. – Он небрежно швырнул бритву перед ногами. – Мы немножко пошумели, а теперь нам пора.

Сидящий подле девушки мужчина хохотнул. В следующее мгновение громкий хлопок и его болезненный вопль слились воедино: здоровяка в ковбойке отбросило к стене, на груди у него красным маком расцветало бесформенное пятно, которое быстро увеличивалось в размерах. На его лице появилась жалкая улыбка, на смену которой быстро пришла болезненная гримаса, нож выпал из руки.

Митрич повернулся к Олегу, сжимая в руке пистолет:

– Убери эту палку, или ваш лизоблюд Витек будет соскребать твои мозги со стенки.

На полу, издав тихий стон, зашевелился Ярик.

Олег, бледнея, медленно убрал кий, руки его сотрясала мелкая дрожь:

– Спокойно, парень. Видишь, я не трогаю его.

Митрич осклабился:

– Конечно, вижу. Ты молодец, Олежек, послушный мальчик.

Толстуха продолжала вопить, и Митрич сердито рявкнул бармену:

– Заткни пасть своей корове и отойди от шкафа! Ты тоже отойди от него, – обратился он к Олегу. При этом он не сводил с него пистолета. Великан затравленно смотрел на маленькое черное дуло, как кролик на удава, напрочь забыв про свою рассеченную руку. Никогда еще в жизни ему не было так страшно.

– Послушай, – начал он, с трудом ворочая языком. – Послушай, парень, не надо…

– Да ладно тебе, – равнодушно бросил Митрич и выстрелил. Олег нелепо дернулся назад, правая сторона его лица превратилась в кашу из крови и костей. Митрич вполголоса выругался и снова выстрелил. Дальнобойщик медленно осел на пол и затих. Умолкнувшая было толстуха разразилась новыми воплями, при этом к ним примешивались какие-то истерические смешки, так что все вместе звучало как нестройный хор голодных волков.

Ярик пришел в себя и сидел на полу, потирая саднящую челюсть. Перстень Олега рассек ему бровь до кости; он вынул из кармана платок и стал промокать рану.

Закусочная напоминала скотобойню – залитый кровью пол был усеян обломками мебели и разбитой посудой, в воздухе стоял тяжелый смрад пота, дыма, к которому примешивался запах крови. Тишина изредка нарушалась слабым поскуливанием сидящего на стуле толстяка, который с суеверным ужасом разглядывал торчащую из своих гениталий бритву.

Митрич обернулся и увидел бармена. Тому наконец удалось найти то, что он так долго искал – охотничий карабин. Лицо бармена блестело от пота, руки неуверенно обхватили приклад.

– Не дури, – спокойно сказал ему Митрич, подходя к стойке. – Дай сюда, болван. – Он с легкостью вырвал у бармена винтовку. Осмотрел ее.